среда, 31 декабря 2008 г.
четверг, 18 декабря 2008 г.
Песня о неликвидности
Над финансовой системой кризис тучи собирает.
Между долларом и евро гордо реет неликвидность, конфискации подобна.
То обрушивая рынки, то зашкаливая ставки, неликвидность торжествует, - спекулянты чуют гибель в её воплях громогласных.
В этом стоне - жажда денег! Обрушенье котировок, экономики паденье и уверенность в банкротстве слышат рынки в этом крике.
Глупый Минфин перед бурей робко мечется по рынкам, в девальвации готовый спрятать страх перед дефолтом.
Олигархи тоже стонут, - олигархам недоступно наслажденье дерзким рынком, чудной рыночной стихией: разоренье их пугает.
Все мрачней и ниже индекс опускается над биржей, и бегут прочь капиталы, в бездну сбрасывая курсы.
Гром грохочет. Все сверкает. Это рухнул “Леман Бразерс”.
В пене гнева конгрессмены принимают план спасенья.
И с размаху в дикой злобе миллиарды выделяют для спасенья “Голдман Сакса”.
Неликвидность с криком реет, черной молнии подобна, как стрела пронзает биржи, банки в бездну отправляя.
Кризис носится, как демон, - гордый, черный демон рынка, - и смеется, и хохочет…
Над банкирами смеется, над правительством хохочет!
В общем стоне “волатильность!” демон зрит давно усталость.
Он уверен: центробанки не спасут от краха биржи.
Пресса воет… Дети плачут. И инвесторы рыдают
Красным пламенем пылают биржевые котировки.
И сгорают триллионы:
- Кризис! Скоро грянет кризис!
Это смело и свободно реет дух Стихии Рынка над ревущим гневно миром; то кричит пророк победы:
Между долларом и евро гордо реет неликвидность, конфискации подобна.
То обрушивая рынки, то зашкаливая ставки, неликвидность торжествует, - спекулянты чуют гибель в её воплях громогласных.
В этом стоне - жажда денег! Обрушенье котировок, экономики паденье и уверенность в банкротстве слышат рынки в этом крике.
Глупый Минфин перед бурей робко мечется по рынкам, в девальвации готовый спрятать страх перед дефолтом.
Олигархи тоже стонут, - олигархам недоступно наслажденье дерзким рынком, чудной рыночной стихией: разоренье их пугает.
Все мрачней и ниже индекс опускается над биржей, и бегут прочь капиталы, в бездну сбрасывая курсы.
Гром грохочет. Все сверкает. Это рухнул “Леман Бразерс”.
В пене гнева конгрессмены принимают план спасенья.
И с размаху в дикой злобе миллиарды выделяют для спасенья “Голдман Сакса”.
Неликвидность с криком реет, черной молнии подобна, как стрела пронзает биржи, банки в бездну отправляя.
Кризис носится, как демон, - гордый, черный демон рынка, - и смеется, и хохочет…
Над банкирами смеется, над правительством хохочет!
В общем стоне “волатильность!” демон зрит давно усталость.
Он уверен: центробанки не спасут от краха биржи.
Пресса воет… Дети плачут. И инвесторы рыдают
Красным пламенем пылают биржевые котировки.
И сгорают триллионы:
- Кризис! Скоро грянет кризис!
Это смело и свободно реет дух Стихии Рынка над ревущим гневно миром; то кричит пророк победы:
- Пусть сильнее грянет КРИЗИС!..
среда, 10 декабря 2008 г.
суббота, 6 декабря 2008 г.
Ода Саакашвилли - победителю Кремлёвского Змея
В день летний, ясный и погожий,
Над Сакартвело воспарил
Не Гавриил, глашатай Божий,
Но воин Божий Михаил.
Облит громокипящей сталью
От пят до рамен, грозный Он
Повел на гоблинский Цхинвали
Меднодоспешный легион.
Орлу подобен, с горних высей
Крушил Он лютого врага,
Ни в чем от Буша не завися,
Ни в чем МакКейну не слуга.
И наступала рать святая,
По воле юнаго Вождя,
Бандюг бестрепетно карая,
Гражданских трепетно щадя.
Священный стяг держа десницей,
А шуйцей светлый меч держа,
Он шел сквозь орочью столицу,
Как в масле - лезвие ножа.
И ясным светом, звонким ветром
Его поддерживали щит
Самопожертвенный Деметрэ,
Восстановительный Давит.
Звенела сталь, свистели пули,
Служа добру, ничтожа зло.
Бежали робкие русули,
Кому, конечно, повезло.
И злой чечен, понятно, тоже.
Хваленый «Запад», видит Бог,
Был поголовно уничтожен,
Не говоря уж про «Восток».
Гремела в поднебесье слава,
Венчая алые кресты,
И содрогалась в страхе Джава,
И тихо плакал Кокойты...
Но в этот час, святой и гордый,
Вдруг распахнулась в скалах дверь,
И Зверя высунулась морда,
А вслед за мордой – лично Зверь.
В калашный ряд суконным рылом
Зверь наползал со всех сторон,
Медведезубо-клювокрылый,
Неомандаченный ООН.
И войско дрогнуло, не веря
В возможность Зверя одолеть,
Но Он, не убоявшись Зверя,
отбросил меч и вынул плеть.
И Зверь, отпрянув в злобном страхе,
Бежал стремглав куда-то вспять.
О! Даже сам Патара Кахи
Не мог так Зверя усмирять,
Чтоб тот, в клочках кровавой плоти,
Скулил, и дергался, и выл.
Зверь лихо загнан был под Поти
И под Сенаки загнан был.
Удар! Еще удар! И снова!
Под дых! По ребрам! По спине!
Аж сам Вахтанг Волкоголовый
Курил смущенно в стороне!
И наконец, в позорном виде –
Врагу уместен жалкий вид! –
Зверь, окопавшись под Зугдиди,
Был многократно перебит…
…Ликует люд, сплетя ладони,
Светило песней веселя.
Вовек уже страну не тронет
Двуглавый аспид из Кремля.
Хоть сверху посмотри, хоть снизу –
Кровавый гоблин не у дел,
Над Сакартвело воспарил
Не Гавриил, глашатай Божий,
Но воин Божий Михаил.
Облит громокипящей сталью
От пят до рамен, грозный Он
Повел на гоблинский Цхинвали
Меднодоспешный легион.
Орлу подобен, с горних высей
Крушил Он лютого врага,
Ни в чем от Буша не завися,
Ни в чем МакКейну не слуга.
И наступала рать святая,
По воле юнаго Вождя,
Бандюг бестрепетно карая,
Гражданских трепетно щадя.
Священный стяг держа десницей,
А шуйцей светлый меч держа,
Он шел сквозь орочью столицу,
Как в масле - лезвие ножа.
И ясным светом, звонким ветром
Его поддерживали щит
Самопожертвенный Деметрэ,
Восстановительный Давит.
Звенела сталь, свистели пули,
Служа добру, ничтожа зло.
Бежали робкие русули,
Кому, конечно, повезло.
И злой чечен, понятно, тоже.
Хваленый «Запад», видит Бог,
Был поголовно уничтожен,
Не говоря уж про «Восток».
Гремела в поднебесье слава,
Венчая алые кресты,
И содрогалась в страхе Джава,
И тихо плакал Кокойты...
Но в этот час, святой и гордый,
Вдруг распахнулась в скалах дверь,
И Зверя высунулась морда,
А вслед за мордой – лично Зверь.
В калашный ряд суконным рылом
Зверь наползал со всех сторон,
Медведезубо-клювокрылый,
Неомандаченный ООН.
И войско дрогнуло, не веря
В возможность Зверя одолеть,
Но Он, не убоявшись Зверя,
отбросил меч и вынул плеть.
И Зверь, отпрянув в злобном страхе,
Бежал стремглав куда-то вспять.
О! Даже сам Патара Кахи
Не мог так Зверя усмирять,
Чтоб тот, в клочках кровавой плоти,
Скулил, и дергался, и выл.
Зверь лихо загнан был под Поти
И под Сенаки загнан был.
Удар! Еще удар! И снова!
Под дых! По ребрам! По спине!
Аж сам Вахтанг Волкоголовый
Курил смущенно в стороне!
И наконец, в позорном виде –
Врагу уместен жалкий вид! –
Зверь, окопавшись под Зугдиди,
Был многократно перебит…
…Ликует люд, сплетя ладони,
Светило песней веселя.
Вовек уже страну не тронет
Двуглавый аспид из Кремля.
Хоть сверху посмотри, хоть снизу –
Кровавый гоблин не у дел,
Хранит поскольку Кондолиза
Свой Богом посланный удел.
И даже если (скажем прямо,
Судьба казать горазда шиш)
Мак`Кейн падет, куда, Обама,
Ты с субмарины убежишь?
Свой Богом посланный удел.
И даже если (скажем прямо,
Судьба казать горазда шиш)
Мак`Кейн падет, куда, Обама,
Ты с субмарины убежишь?
Подписаться на:
Сообщения (Atom)